filin обсуждает альтернативы большевикам осенью 1916 года. Я не буду спорить с его анализом (хотя и не согласен с ним, но это к делу не относится). В этом обсуждении он напомнил рассуждение Молотова, которое я где-то слышал раньше, но позабыл. В.М.Молотов, будучи уже в новое время спрошен в дружеском кругу: "Зачем были все эти жертвы?", ответил примерно так: "Все в стране помнили гражданскую войну и шкурой понимали, какой это бесконечный ужас. Существовало полное согласие, что ради предотвращения новой гражданской войны хороши любые средства. У нас был однозначный мандат народа на то, чтобы каленым железом выжигать любые намеки на восстание - слишком дорого эти восстания нам обошлись и слишком недавно это было. Мы все, и верхушка, и народ, одинаково до паранойи, до ужаса боялись новой гражданской. Этого ужаса вам сейчас действительно не понять."Действительно, Большой Террор, похоже, был следствием Большого Страха. "Всё что угодно, только не это". И получили "всё, что угодно".
Какая это всё-таки опасная штука - дать кому-то карт-бланш, потому что очень испугался. Даже если испугался действительно ужасной вещи.
Почему-то вертится в голове "Колодец и маятник". Раскалённые стены, которые подталкивают к запредельно ужасной яме. Как это
ivanov_petrov говорит? Ага, эквифинальность, да.
Profile
- scholar_vit
- scholar_vit
Comments
Правильнее было бы сказать: "За Смутой часто следует мандат на чрезвычайные меры против Смуты". И тогда возникает ряд вопросов. Когда он следует и почему? Какие меры общество считает допустимыми, и опять же почему? Мне кажется, что если бы удалось понять ответ на эти вопросы, многое стало бы яснее.
Недаром финал смутного времени выглядел так (речь идет о сыне Марины Мнишек):
Многие люди, заслуживающие доверия, видели. как несли этого ребенка с непокрытою головою на место казни. Так как в это время была метель и снег бил мальчику по лицу, то он несколько раз спрашивал плачущим голосом: "Куда вы несете меня?" Но люди, несшие ребенка, несделавшего никому вреда, успокаивали его словами, доколе не принесли его на то место, где стояла виселица, на которой и повесили несчастного мальчика, как вора, на толстой веревке, сплетенной из мочал. Так как ребенок был мал и легок, то этою веревкою по причине ее толщины нельзя было хорошенько затянуть узел, и полуживого ребенка оставили умирать на виселице
Э. Геркман, "Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России". Москва, 1874 год
У аграрного общества в отличие от индустривального запас прочности "по еде" невелик - не первый ведь голод. Если бы не запас прочности - думаю что гайдаровские реформы привели к тому же самому - удар-то по экономике и с/х в частности был очень сильный и очень грубый.
Наверняка придумал задним числом. Опасений гражданской войны, ясно проговоренных, в воспоминаниях тех лет не встречал.
Как я понял, когда Молотов говорит о жертвах, они имеет ввиду только партийно-советских деятелей, а не т.н простых людей, "коллективизированных крестьян", и т.п.
Убедительным для меня представляется объяснение такое: "Большой Террор был формой социальной мобильности".
Резкое изменение модели поведения. Да, я понимаю, что те, кто "ножичком на месте", уже были во многом выбиты. Но всё-таки контраст разителен.
Объяснение может быть гораздо проще. Запас личной агрессии выдохся, истратился. Частично за счёт физического исчезновения самых агрессивных (для которых и опасность была больше), частично за счёт падения давления пара внутри выживших. В гражданской войне нужна личная агрессия. А в сталинском терроре - не нужна. Даже следователю. Под эгидой государства можно было удовлетворять садистские потребности без выделения адреналина. И у арестовываемых не было адреналина.
Я человек вообще наивный, и многое принимаю на веру.
Да и в перестройку слова о гражданской войне, как мне кажется, тоже в первую очередь означали войну двух властей между собой, а не желание граждан резать друг друга. И в 91 и 93 годах основная масса людей выжидала, кто победит, чтобы потом присоединиться к победителю.
А вот причина практически полного отсутствия сопротивления во время коллективизации остается загадкой. То ли страх перед расправой в стиле подавления Тамбовского восстания, то ли распад общины-прихода, то ли восприятия коллективизации как передела земли и т.д.- об этом историки будут спорить еще долго. Растрата запаса агрессии, на мой взгляд, не может быть главным объяснением - немало гражданских войн длилась десятилетиями, замирала и возобновлялась с новой силой (исторические данные не очень отчетливо выделяют приблизительно 50-летний цикл активности гражданских войн - через поколение).
Или все же есть?
А то ж. Не просто крестьян, а бывших крестьян, которые уже в прежнее свое состояние возвращаться не хотели,
были облагодетельстваны пайком и прекрасными служебными перспективами.
А вот почему "Офицерам, за которым приходили ночью, за редким исключением не приходило в голову перестрелять НКВДистов из табельного оружия" - более интересный вопрос. Обычно объясняют боязнью за семью,